Как выживали калужане в оккупации

Оккупация нашего города продолжалась с 12 октября по 30 декабря 1941 года.

Калуга до войны

В городе работала больница на 450 коек — с рентгеном, терапевтическим, детским и венотделениями, а также инфекционным отделением для госпитализации скарлатинных, дифтерийных, дизентерийных, тифозных больных. Действовали туббольница на 90 коек, роддом на 100 коек, взрослая и детская поликлиники, вендиспансер, женская консультация, детская консультация, профкабинет, прививочный пункт, глазная и зуболечебницы, санбаклаборатория, пастеровский пункт и пункт переливания крови, дезинфекционная станция. Было 8 ясель, Дом младенца и молочная кухня.

Немцы вошли в Калугу со стороны улицы Смоленской.

Новогодний подарок

Фашисты вели наступление на Калугу с правого берега Оки. Время входа немецких частей в город документы вермахта зафиксировали чётко: 12 октября 1941 года в 21 час. А 30 декабря 1941 года, в 6 часов утра, после залпа «Катюш» началось «концентрическое» наступление на Калугу, и к полудню город был освобождён. Это стало одним из самых ярких и радостных событий не только зимы 1941-го, но и всего периода начала войны. Калуга была чуть ли не первым освобождённым городом, причём в самый канун нового, 1942 года!

Ушли жить в землянку

Клавдия Алымова.

Калужанка, ветеран Великой Отечественной войны Клавдия АЛЫМОВА в 1940 году поступила в Калужское фармацевтическое училище. Когда началась вой­на, учёбу пришлось прервать.

Она рассказывала:

— Война была общей бедой. Мне, Клаве Мазиной (в будущем — Алымовой) исполнилось шестнадцать, когда немецкие войска захватили Калугу. Наша семья жила на окраине города. Улица называлась «Театральная площадь», так как на месте, где ныне стоит памятник К. Э. Циолковскому на площади Мира, тогда находился драматический театр. Немцы заняли его под конюшню, а при отступлении сожгли. Город остался без света и воды. За водой ходили крадучись к роднику в Березуйском овраге. Не было никакого обеспечения продуктами питания, выживали за счёт того, что вырастили на огородах. У нас была маленькая буржуйка — печка чуть побольше ведра. Один раз в сутки мать могла сварить похлёбку. В доме было очень холодно, неуютно.

Однажды со мной произошёл случай, взволновавший до глубины души. Мой младший брат Николай заболел воспалением лёгких. Живший недалеко от нас врач посоветовал попоить его жиром. А где его взять? Мать послала меня на рынок, чтобы поменять какую-­то вещь на топлёное сало. Мне удалось достать совсем немного сала и ещё кусок хлеба. Возвращаясь домой, увидела, как под охраной ведут наших пленных солдат. Я сунула одному из них хлеб, успела заметить, как краюха исчезла в колонне. За это немец тут же огрел меня прикладом, да так, что я свалилась в сугроб.

Когда жить в городе стало совсем невмоготу, мы (мать и трое детей) отправились к дедушке с бабушкой в деревню Желыбино на Правобережье. Туда же из Калуги прибыла ещё одна их дочь со своей семьёй. Всего нас в небольшой избе ютилось 14 человек. В деревне немцев не было, размещался только их лазарет. Но гитлеровцы отдельными группами врывались и грабили: уводили скот, отнимали тёплые вещи, порой поджигали дома. Мы спали на полу, на соломе, не раздеваясь. И всё время были готовы выбежать в случае пожара. Позже стало совсем страшно оставаться в избе (её немцы в итоге сожгли), и мы ушли в землянку. Место в глубине заняла семья с малыми детьми, а остальные теснились у входа. Бывало, ночью кто-­то выйдет из землянки, и, как ни оберегайся, заносится снег, он тает. Поэтому ноги у нас постоянно были мокрыми.

Однажды мы с бабушкой пошли в Калугу. Тогда мост через Оку был деревянный — от Двориков к Воробьёвке, в сторону площади Ленина (ныне пл. Старый Торг). На той и другой стороне реки — немецкие патрули. Они нас, оборванных, прощупали и пропустили. Поднявшись в гору, мы увидели две виселицы с повешенными. Нас охватил жуткий страх. Кое-как добрались до рынка, выменяли стакан соли и кусок мыла. С тем и вернулись в деревню. Каждый день оккупации держал нас в постоянной тревоге. Но мы верили в освобождение. И бесконечно счастливый день пришёл! К нашей радости прибавлялась и гордость, потому что освобождал деревню племянник матери — старший лейтенант Павел Михайлович Сёмин со своими подчинёнными.

После оккупации, зимой 1942 года Клавдия участвовала в работах «трудового фронта». В районе Секиотово ремонтировала дороги, рыла противотанковые рвы. Через некоторое время её отправили домой из-за истощения.

В октябре 1942 года Клавдия устроилась в военный госпиталь № 669, располагавшийся в Калуге. C октября 1943-го он стал передвижным, следовал за наступающими войсками 2-го Белорусского фронта. Алымовой присвоили звание старшего сержанта, её назначили старшей сестрой, хотя она была моложе всех. Демобилизовалась в ноябре 1945 года.

Последние годы жизни — более 30 лет — Клавдия Алымова помогала людям, работала в должности председателя Совета ветеранов микрорайона «Кубяка» в Калуге. В прошлом году её не стало.

Благодарим за предоставленные материалы ­Калужский областной центр медицинской профилактики и Совет ветеранов Московского округа Калуги.

Источник